Stfw.RuНо здесь возникает логическая трудность: полномочия толпы приравниваются к полномочиям канцлера. Для жертв этой упрощенной и неконституционной процедуры, может быть, и все равно, кто лишает их конституционных прав — толпа или канцлер. Но бесполезно скрывать тот факт, что это стремление к упрощению процедуры происходит из чувства неприязни к суду присяжных — к тому методу судопроизводства, который никогда не пользовался особой популярностью ни у богатой аристократии, ни у корпораций и трестов. Конституция Соединенных Штатов ставит непреодолимую преграду такому расширению полномочий. “Дела обо всех преступлениях, исключая те, которые преследуются в порядке импичмента, подлежат рассмотрению судом
присяжных” (Конституция, ст. 3). “При всяком уголовном преследовании обвиняемый имеет право на незамедлительный и публичный суд беспристрастных присяжных” (там же, ст. 6). Тогда для обоснования введения этих судебных запретов Конституция должна содержать следующие исключения из правила судопроизводства судом присяжных: “Исключая случаи объединения многих лиц ради общей цели, случаи профсоюзов и других трудовых организаций и случаи всех лиц с “ограниченными средствами”».
С другой стороны, ответ на эти особые мнения и обвинения в узурпации был дан судьей Риксом38: «Говорят, что для решения, вынесенного по этому делу, прецедента не существует. Но любое предписание или правило, известное судам справедливости, рождалось в экстренной ситуации, для того чтобы соответствовать новым условиям, и потому, в свое время, не имело прецедента». В свою поддержку он приводил следующие слова судьи Бруэра: «Я более чем убежден, что власть суда справедливости должна быть достаточно широка, а его процессы и процедуры достаточно гибки, чтобы соответствовать тому, что могут потребовать все усложняющиеся деловые отношения и защита прав».
Королевская прерогатива, которая таким образом была унаследована судами справедливости, не была абсолютной властью одного лица, и король не был лицом, стоящим над и вне всех групповых и частных интересов. Король был главой партии двора, партии придворных, феодальных лордов, членов гильдий, настоящих и ожидаемых держателей привилегий и монополий, полученных на основании королевской прерогативы. И суды королевской прерогативы исходно отличались от судов общего права именно тем, что являлись инструментом, при помощи которого члены этой партии выводили себя из сферы юрисдикции общего права, определявшего права и обязанности людей, которые не обладали привилегиями. Затем между судами королевской прерогативы и судами общего права возникло соперничество, но, в конце концов, оба суда были подчинены Конституции, после чего стало возможным создание общего коммерческого права — на основании того, что было сочтено здравыми обычаями предпринимателей.
